От земной глубины до далеких планет
Мирозданья загадкам нашел я ответ.
Все узлы развязал, все оковы разрушил,
Узел смерти одной не распутал я, нет!
С экрана на меня смотрит Давид... Живой, слегка задыхающийся. На нем костюм, так неуклюже сидящий - не его привычная одежда. Из-под рубашки выглядывает футболка... Давид даже на ученых международных конгрессах, умудрялся выглядеть, как мальчишка, бежавший в булочную за углом. На всю страну, с экрана Давид рассуждает о возможной жизни на Марсе. Теперь, я хочу спросить уже у тебя, а есть ли жизнь там, куда ты так внезапно ушел...
В доме появился "поминальный" стол. На нем в последние два года почти регулярно появляется стопка с водкой. Я наливаю водку, а муж кладет сигареты. Ушедшие от нас близкие люди все были курильщиками. Вот теперь пришла очередь Давида...
Но ему я поставлю бокал хорошего испанского вина. А муж положит сигарету. Давид очень любил красное вино, и в мои редкие приезды все допытывался, где в Москве можно купить доброе кастильское вино. Эх, знала бы я, что такое может случиться!
Пошел уже третий день с того момента, когда рано на рассвете я прочла страшное сообщение. И не могу до сих пор поверить в то, что это правда. Есть люди, чье присутствие, даже после их ухода, остается ощутимым и пронзительным, как в этом случае. Я слышу его насмешливый голос...
С Давидом я знакома давно, и чуть побольше - с Лизой. Эта пара, такая необычная в отношениях между собой, ироничных и добрых, сразу заставила меня полюбить их всей душой. Возможно, они об этом тогда и не подозревали. Будучи моложе их и не имея никакого отношения к науке, я страшно стеснялась своей неуклюжести и безграмотности. И краснела, наверное, беспрестанно. Но, никогда, ни Лиза, ни Давид, не позволяли себе выпятить свою ученость, и в их доме я не была обижена и задета. Уже потом, по прошествии многих лет, когда я заматерела и стала уверенной в себе женщиной, на той единственной встрече с ними в Испании я созналась им в своих чувствах так же свободно, как и глупо раньше я боялась сделать это. Уроки мы усваиваем уже потом - тогда, когда бывает уже слишком поздно.
Встреч наших случилось, наверное, не так много, как у коллег и друзей, работавших с Давидом бок о бок, но мне их хватило для того, чтобы оценить Давида, как Человека. Я не собираюсь поднимать Давида на недосягаемую высоту - он этого не любил и таким не был. Он был, нет, он есть, таким, каким был и каким есть. Пусть даже отныне только в наших воспоминаниях.
Каждый раз, думая о нем, я спрашиваю себя, как ему удавалось оставаться таким свободным? Даже в те времена, когда о внутренней свободе человека вроде бы и слышали, но подавляли ее в себе на корню. Таким молодым, даже когда стало тяжело дышать? И таким отзывчивым, сопереживающим, но как бы стесняющимся своих чувств? Давид помогал людям просто так, из любви к человеку и делал это незаметно, не привлекая внимания.
И всегда казалось, что будет еще много вечеров в их невероятно уютном доме, когда Давид, вопреки всем нормам правильного поведения, разложит свое тело на ковре, прямо на полу, и начнет рассказывать веселые истории о своей последней экспедиции.
Так как рассказывал Давид, не умел делать никто. Он посматривал на тебя уголком глаза, в этом уголке искрилась лучинка, и тихим голосом, иногда захлебываясь смехом, как это случается обычно только с детьми, уже заметно задыхаясь, повествовал. Перед тобой живо вставали образы, и почему-то его рассказы запоминались и передавались нами иногда и нашим детям. И наши дети, что удивительно, будучи не знакомы с Давидом лично, узнав от нас о горе, выругивались по-испански - мягко, конечно, но с досадой на великую несправедливость и искренне, по-настоящему, расстроились. И мне на душе спокойно - нашу любовь, простую человеческую любовь к Давиду, мы смогли передать и детям.
Давид стоит позади меня, тихо передвигаясь как бы на цыпочках, заглядывает то слева, то справа и тихо посмеивается:
Ну, чего-то ты там байки сочиняешь?
И мне хочется ему сказать:
Слушай, пойдем, выйдем - покурим и выпьем по бокальчику вина!
Мы ведь так и не успели попутешествовать вместе по Испании, а я так мечтала об этом дне! Мне нравится делить мою любовь к Испании только с людьми близкими и с теми, кто может оценить и разделить это мое чувство. И я могла смоделировать это наше путешествие, заранее зная, что нам всем будет вместе хорошо.
Давид стоит за спиной - я слышу, как он подпрыгивает на цыпочках, как умеет делать это только он. Улыбается иронично, но по-доброму и уже иначе.
Я оборачиваюсь, протягиваю тебе руку и хочу тебя хотя бы почувствовать.
И мне это удается. И я знаю, что так будет всегда, что ты не ушел, что ты просто по ошибке захлопнул ребячливо дверь с другой стороны, а ключи оставил по нашу сторону...